Праздники и обряды амгуэмских оленных чукчей
В.Нувано.
Описание осенних праздников оленеводов (Примечание составителя: В настоящее время нужда в убое большого количества телят для того чтобы из их шкур в дальнейшем жить одежды отсутствует, поэтому теперь проводится лишь один осенний праздник вылгыкаанмат. У В.Г. Кузнецовой описано два праздника - для заготовки шкурок телят для одежды. Это делалось для того чтобы максимально не вытаптывать пастбище возле яранг. Приходилось проводить праздник дважды, подгоняя многотысячное стадо лишь кратковременно. А праздник Мн’эгыргын проводили и после осенних праздников, якобы для того, чтобы успокоить важенок телята которых стали жертвою силам природы и для заготовки шкур для одежды.)
А.Г.Кузнецова
А.Г.Кузнецова
МАТЕРИАЛЫ ПО ПРАЗДНИКАМ И ОБРЯДАМ АМГУЭМСКИХ ОЛЕННЫХ ЧУКЧЕЙ //СИБИРСКИЙ ЭТНОГРАФИЧЕСКИЙ СБОРНИК. . т.2. ТРУДЫ Института ЭТНОГРАФИИ им. Миклухо-Маклая, новая серия т.XXXV, издательство АН СССР, М. – Л. 1957
стр. 265 - 266
Первый убой оленей — вылгы-к'аанматгыргын «убой тонкошерстного молодого оленя»
В имеющейся литературе нигде не сказано о любопытном факте, зафиксированном нами на р. Амгуэме в связи с проведением первого осеннего праздника. Первому убою оленей предшествовал перенос жилища на новое место. Хотя жилище переносилось на весьма близкое расстояние от прежнего места расположения яранг, всего на несколько метров, и без применения оленей, но этот перенос обозначался тем же термином ранн’атгыргын, как и остальные предпраздничные перекочевки, осуществлявшиеся на расстояние до 10 км и больше при помощи обычного оленьего каравана — грузовых нарт, запряженных одним оленем каждая и образующих неразрывную цепь из 10—12 нарт. Предпраздничная установка яранг на новом месте отличалась от обычного способа их расстановки тем, что к верхним жердям остова (ед. ч. уттъым), именно к тем из них, которые помещались над местом расположения полога, прикреплялись пучки сухой травы, называемые ятпыквын — «место входа». Выполнение подобного обряда и соответственное его наименование дает основание высказать соображение о связи современной яранги с полунадземным приморским жилищем, имевшим, помимо бокового входа, другой вход — через крышу. Термин уттъым в буквальном переводе означает не что иное, как «дерево-кость», или «деревянную кость». Применение термина уттъым к жердям кочевой переносной яранги, имеющей остов из одних деревянных креплений, является свидетельством перенесения привычного термина, связанного с сооружением полуземлянок из иного строительного материала — китовых костей, на ярангу. Ограничить попутно высказанным предположением, мы оставляем более детальный анализ, как упомянутых терминов, так и всего другого с ним связанного материала для специальной работы о жилище чукчей и возвращаемся к нашей теме.
Постройку яранги на новом месте начинали с установки двух грузовых нарт. Со стороны задней стенки будущего жилища устанавливали две треноги с перекинутой между ними перекладиной. Впереди на земле раскладывали в распластанном виде три связанных в вершине основных шеста яранги (ед. ч. тэур), а к ним присоединяли те четыре верхние жерди (уттым), которые располагаются над пологом; из них две крайние верхними концами вкладывались в ремни, связывающие шесты тэур. Подобное расположение некоторых составных частей жилища считалось достаточным для проведения обряда. Далее требовались: свежевыкопанный кустарник, нарванная в тундре трава (сухая), мясо-растительная пища и съедобный корень попокылгын (Claytonia acutifolia). Заготовку ветвей кустарника производили утром в день переноса яранги. Для этой цели отправлялись в тундру недалеко от яранги хозяйка с мужем. При помощи корнекопалки (железной или роговой) женщина выкапывала кусты вместе с корневой частью. Траву собирал хозяин; он же нарезал ножом тонкие полоски ремешков от куска ровдуги, которыми впоследствии, при совершении обряда, привязывал пучки трапы к шестам остова. Пучками травы обертывали каждую из четырех уттым, примерно на расстоянии 1 м от верхнего конца, с таким расчетом, чтобы в установленной яранге травяные пучки приходились под дымовым отверстием (рыноургын). Каждый пучок привязывался к жердям еще ровдужной тесемкой. В место соединения трех основных шестов тэур вкладывали ветку кустарника. К верхним концам двух уттъым, тех, которые вставлялись в вершину основных шестов, на землю клали две штуки рорат (желудок оленя, начиненный рубленым мясом и салом в виде колбасы) (Примечание: Так же называется и четвертый желудок оленя) и четыре корня попокылгын летнего сбора. Разбрасывание жертвоприношений осуществлялось женщинами-хозяйками, без участия мужчин. Хозяйка ножом отрезала конец корня, из него вырезала кусочки и разбрасывала такие дольки.
стр 267
На земле перед собой (на месте строящейся яранги). Если в проведении обряда участвовал и другой член семьи, например девочка, она повторяла подобные действия. Вслед за жертвоприношением растительной пищи в жертву приносили колбасу рорат. Это также делала хозяйка, а продолжала девочка. От конца рорат отрезали небольшой кусочек и бросали перед собой на землю. Затем небольшой кусочек от боковой части рорат крошился на мездровой стороне лежащего здесь же нерпичьего мешка и также разбрасывался. Кроме того, крошеным роратом посыпали ветку, помещенную в вершину соединенных основных шестов остова яранги; кусочки рорат клали под камень, который должен находиться в передней части яранги, и под нарту, поставленную и северной половине будущей яранги. Повторное жертвоприношение во всех отмеченных местах совершалось не хозяйкой, а другим лицом, женщиной или девочкой, пользовавшимися другой колбасой рорат. После жертвоприношения приступали к установке трех основных шестов (тэур).
Хотя перенос жилища перед первым убоем оленей не все яранги сопровождали исполнением описанных действий, но обычай прикрепления пучков травы к верхним жердям яранги и ветки к верхушке трех основных шестов соблюдался во всех стойбищах. В литературе отмечается исполнение тождественных приемов, также связанных с переносом жилища на новое место, перед угоном стад на летние пастбища. Так, В. Богораз сообщает, что над тремя основными шестами, перенесенными на новое место, производили убой оленя, кровью которого хозяйки обводили по земле круг по величине лежащих на земле шестов. Перед входом в строящееся жилище разводили огонь при помощи лучкового деревянного прибора и бросали в него жертву — костный мозг. Помимо оленя, заколотого для обрядовых целей, убивали оленей также для питания семьи в летний период. Летом нельзя было убивать оленей вследствие угона стад на далекие от яранг пастбища (В. Г. Богораз. Чукчи, ч. II. стр. 77—78).
Из этого описания следует, что обряды, связанные с переносом жилища, проводились над наиболее важными его частями: над шестами тэур, а иногда над жердями уттъым. В наблюдаемом нами случае перенос предшествовал проведению первого осеннего убоя оленей в связи с возвращением стад с летних пастбищ. По сведениям же В. Богораза, перенос жилища совпадал с угоном стад на летний выпас и не сопровождался такими деталями, как прикрепление пучков травы к верхним жердям уттъым. Кроме того, сама обрядность выполнялась разными приемами: бескровным жертвоприношением в первом случае, убоем оленя и разжиганием огня — в другом.
Возвращаясь к обозрению первого осеннего праздника, отметим, что прикрепление пучков травы и ветки при перенесении жилища не всегда сопровождалось принесением жертвы; часто довольствовались лишь прикреплением травы к уттъым.
Ко дню убоя оленей перенос жилищ заканчивался всеми ярангами стойбища. Для праздника сбор веток кустарника осуществляли чаще всего утром в день убоя оленей, до подхода стада к ярангам. Груды свежих ветвей складывались перед входом в жилище на северо-восточной стороне. Здесь же устанавливали предварительно вымытый сосуд, наполненный водой, с опущенной в него большой деревянной ложкой ладьевидной формы, покрытый сверху свежей веткой. Вода предназначалась для «поения» оленьих туш. Рядом с сосудом на землю клали пучок полузасохшей травы.
Стр268 -269
Огонь для очага добывали древним способом, т. е. при помощи деревянного прибора, а очаг по кругу обкладывали камнями небольшого размера. Внутреннюю часть яранги освобождали от лишних вещей. Одежду, обувь и шкуры размещали в углах у задней стены жилища. Земляной пол подметали. На праздник прибывали гости из соседних стойбищ.
Прибытие стада к стойбищу являлось сигналом для убоя, который начинали обитатели переднедомной яранги. Группа мужчин во главе с хозяином заходила в гущу стада для выбора оленей. Заарканенного оленя подводили к яранге несколько пастухов, и на расстоянии 7—10 м от жилища хозяин закалывал его. Способы убоя животных были разные: кололи копьем и ножом. При этом копьем убивали только первого оленя - крупного быка (чымн'ы), а всех остальных подросших телят и оленей старших возрастов закалывали ножами.
Рис.1. Праздник первого осеннего убоя оленей. Стадо, подогнанное к ярангам (Фот МАЭ, И – 1454- 445)
В ряде стойбищ к помощи копья совсем не прибегали. По мере забоя туши оленей укладывались в ряд. Туши взрослых оленей складывали в одном месте, телячьи — поблизости от них. Убивали преимущественно телята мужского пола, а не плодоносящая часть стада — источник ежегодного увеличения его численности. Одновременно с убоем животных мужчинами производилась разделка туш женщинами. Перед разделкой тушу «поили» и подкладывали ей подстилку. Для этого каждого заколотого оленя повертывали головой на восток и поливали водой из деревянной ложки в трех местах (начиная с головы) — рот туши, грудь выше раны и заднюю часть. Зеленые ветки изображали подстилку, которую подкладывали под заднюю часть туши и под голову. Обработку начинали с отделения шкуры, затем извлекали большой желудок, четвертый желудок и кишки (элэгъи), отделяли голову, отрубали рога и отрезали ноги. Содержимое четвертого оленьего желудка выливали на землю в одно место поверх воткнутой ветки. Из сказанного явствует, что туши подвергали обработке частично, деление же ее на более дробные части производили в яранге. Однако в некоторых случаях первого заколотого оленя обрабатывали почти полностью, по крайней мере, всю левую половину туши. В зависимости от ряда причин (например, от многочисленности гостей, а главным образом от состоятельности хозяев и др.) убой оленей и первичная обработка туш на месте поколки продолжались в течение 4 и более часов.
Время после прекращения убоя животных, когда женщины продолжали разделку оленьих туш, мужчины использовали для кастрации животных. Когда же женщины заканчивали свою работу, мужчины возвращались на место убоя оленей для заноса туш в жилища, оставляя при стаде часть пастухов.
Рис. 2. Праздник первого осеннего убоя оленей. Женщина кладет под голову туши подстилку. (Фот. МАЭ, И – 1454-454)
Первично обработанные оленьи туши разносились по ярангам лишь после того, как совершалось жертвоприношение. Жертву приносил хозяин жилища. Она состояла из среза кончика языка, кусочка печени и среза, сделанного от бедра задней левой ноги оленя. Перед каждой разделанной тушей, лежащей на правом боку, помещались рога, снятые вместе с теменной костью. В соответствии с расположением туш, уложенных в ряд, рога также располагались прямым рядом. Жертва разбрасывалась на теменные кости и вокруг них. После окончания жертвоприношения рога становились объектом игр и забав детей. Разрушая стройность расположения рогов, мальчики переносили их на любые, угодные им места вблизи стойбища, набрасывали на рога арканы и т. д.
Осенние убои оленей отличаются по способу переноски туш в жилища с места убоя от остальных праздников, связанных с убоем животных, и от способа разноски туш при убое для получения обыденной пищи. При осенних убоях туши оленей в яранги заносились только мужчинами на плечах и в одном определенном положении: ногами вперед, головой.
Стр.170
Вправо и удерживались несущими обеими руками за ноги. При малочисленности мужчин взвалить тушу на спину помогали и женщины, но дальше этого их помощь не распространялась. Нельзя не отметить, что в других случаях чукотские женщины переносили тяжести и исполняли целый ряд таких работ, которые обнаруживали весьма недюжинную их силу, не меньшую, чем у мужчин. Отличался и самый термин, обозна-чающий перенос туш подобным способом, — аймакыгнатватгыргын. Если женщины совершенно исключались из числа лиц, имевших право на переноску оленьих туш, то на мальчиков данный запрет не распространялся.
Рис. 3. Праздник первого осеннего убоя оленей. Разделка оленьих туш. (Фот. МАЭ, И – 1454 - 420)
Они являлась помощниками отцов, братьев, дядей: переносили оленьи желудки, завернутые в мездровую сторону свежеснятых шкур, ноги, головы и, наравне с мужчинами, небольшие туши оленьих телят таким же способом, как взрослые. В яранги заносились ветки зеленого кустарника и раскладывались на земле в передней части (чоттагын) для подстилки под туши. Количество заносимых в ярангу туш оленьих телят колебалось от 2 до 6, взрослых оленей от 1—2 и больше.
На месте убоя оставались лишь туши оленей, предназначенных для гостей. Целую телячью тушу вместе со шкурой получала в подарок от хозяина каждая пришедшая на праздник женщина из другого стойбища. Нередко хозяин доставлял гостье большую радость, заколов для нее теленка темной масти с белой пестриной, ценимой чукчанками при пошивке женской одежды (кэркэр).
После заноса туш в ярангу хозяйки разбивали в кожаном тазу голенную кость передней правой ноги оленя с неотделенными сухожилиями, принадлежавшую первому заколотому оленю. Добытым костным мозгом смазывали «лица» огнивных досок (часть прибора для добывания огня).
Стр.171 Стоявших в северной половине яранги у нарты вблизи полога, связки семейных «охранителей» (тайныквыт) 1 - (Примечание: В буквальном значении: отстранители несчастий, помощники в несчастье. Связка амулетов состоит из деревянных развилистых сучков, напоминающих человеческие фигурки, деревянные изображения животных, черепа зверей, камни и др) висевшие на поперечной жерди над огнивными досками, и череп медведя, привешенный на жердь полога. Кусочки мозга клали под камни очага с двух сторон (со стороны выхода из жилища и с противоположной, расположенной ближе к пологу). Смазывали также камешек, привязанный к одному из 3 основных шестов, который помещался на северной стороне яранги, голову ворона (если она имелась среди семейных святынь), висевшую на поперечной жерди у входа.
Рис. 4. Праздник первого осеннего убоя оленей. Разноска туш по ярангам. (Фот. МАЭ, И – 1454 - 450)
Собравшихся в ярангу гостей и членов семьи угощали теми видами пищи, получаемой от оленьей туши, которые употреблялись в сыром виде — головным мозгом, носовыми хрящами, глазами. Голенные кости разбивались молотком, костный мозг из них складывался на деревянный лоток и подавался для еды в качестве лакомства.
Кожу с губ оленя женщины отрезали еще до внесения туш в ярангу и развешивали на шесты в чоттагынe. Снятие шкурок с рогов производилось мальчиками. Оленьи губы и шкурки с рогов в опаленном виде употреблялись чукчами в пищу обычно с примешиванием оленьей крови.
В яранге часть женщин, включая и гостей, занималась дальнейшей обработкой оленьих туш, хозяйка же варила «кашу» из свежеотжатого содержимого большого оленьего желудка с добавлением оленьей крови и жира. До варки каши в огонь очага «добавляли» искру, полученную лучковым способом из деревянного прибора (милгымил). Милгымил (мн. ч. Милгыт) — старинный прибор для добывания огня. Состоит из доски и палочки с лучком. Доска (в литературе часто называется «огнивная доска»)
Стр 172
или «деревянное огниво») имеет форму человеческой фигуры, грубо сделанной. В большинстве случаев вырезаются только голова и плечи. Как исключение нам попадались огнивные доски, на которых были вырезаны и ноги. На лице черточками или углублениями показаны глаза, нос и рот. На туловище также имеются небольшие углубления. Огонь получается трением. Для этого нижний конец палочки вставляют в углубление на туловище и при помощи лучка начинают быстро вращать палочку, придерживая при этом ее верхний конец костяной пластинкой. Пластинку обычно держали в левой руке, а лучок вращали правой. В каждой яранге имелось несколько таких приборов, от 2 до 6. (Примечание: Огнивные доски, по представлению чукчей, как сообщает В. Г. Богораз, были связаны со стадом, с его благополучием, что нашло отражение в их названии — каа-милгымил (от слова каат — «олени» и милгымил — «огниво»). С наступлением отела оленей «шею» огнивной доски обвязывали сухожилием, изображающим аркан для ловли оленей. Иногда привязывали маленькое костяное кольцо, имитирующее кольцо на пастушеском аркане (В. Г. Б о г о р а з, Чукчи, ч.2, стр. 56, 57).
Основной едой на празднике являлось мясо. Его варили в больших, 3—5-ведерных котлах, закладывая порции в зависимости от числа гостей и членов семьи. Не забывали кипятить чай и подавали его после каждого принятия пищи. Во время варки мяса продолжалась разделка туш.
Наличие среди гостей женщин, помимо хозяек яранг, давало возможность обработать также содержимое больших оленьих желудков. Они освобождались от полупереваренного мха в виде зеленовато-коричневой жижи, которую выливали в нерпичьи мешки и впоследствии использовали по мере надобности для приготовления полужидких каш с добавлением к ним оленьего жира и крови. Хозяйка же занималась приготовлением впрок растительной пищи, состоящей из свежих и сухих листьев тальника, смешиваемых с содержимым большого оленьего желудка.
Вареное оленье мясо вынимали и клали в посуду, соответствующую его объему, например в большой эмалированный таз. Целиком варились такие части оленьей туши, как голова, ребра, сердце, плечевые кости, язык. К трапезе могли приступить лишь после принесения жертвы вареным мясом. Для этого женщины отрезали небольшие кусочки от каждого вареного куска, мелко крошили и складывали в блюдце с бульоном. Кроме мяса, для целей жертвоприношений служили папиросы, которые разбрасывали лишь мужчины в метрах 10 перед жилищем. Возвращающимся в ярангу после жертвоприношений мужчинам, гостям и остальным членам семьи подавалось вареное мясо. При многочисленности людей, собравшихся для трапезы в чоттагын, подростки и дети кушали отдельно.
Между соседними ярангами происходило взаимное посещение гостей — после еды в одной яранге гости переходили в соседнюю; неоднократно грелся чай, к которому чукчи питают большое пристрастие. С окончанием угощения большинство гостей уходило в свои стойбища, в особенности женщины с детьми, унося на себе заколотых для них оленей. На долю хозяек оставалась значительная часть неоконченной работы по разделке оленьих туш, которой они посвящали остаток дня, вплоть до приготовления ужина.
На следующий день или через день на огне, разжигаемом на месте убоя оленей, опаливали оленьи губы, копыта, пленки с рогов и одновременно сжигали реберные кости и кости голов телят.
Стр 173
Некоторые стойбища на второй день после убоя устраивали соревнования в беге, для участия в которых приглашались люди из ближайших стойбищ.
После праздника (в течение одного или двух дней) стадо выпасалось недалеко от стойбищ, потому что продолжалась кастрация животных. Нельзя не отметить проявления чувства беспокойства оленьих маток, у которых закалывали телят. Скученным небольшим стадом они прибегали на место убоя и призывными криками, которыми обычно сзывали отошедших телят, старались найти потерянных (Примечание составителя: «оленеводы с. Ваеги Чукотского АО о таком поведении телят и важенок говорят: Нын’ирк’ынэт. Особенно такой инстинкт проявляется летом в жаркое время – телята скученно с хорканьем убегают на место прежней лежки, где они были вместе со своей мамой-важенкой. Через некоторое время одна из важенок, обеспокоенная долгим отсутствием теленка, ведомая инстинктом или генетической памятью бежит на прежнюю лежку, и таким образом приводит всю ватагу телят в стадо. Однако пастухи всеми способами стараются не допустить убегания телят на прежние лежки по некоторым причинам, например: (1) некоторые из них могут остаться и не прийти в стадо, (2) дабы не приучать ни телят, ни важенок к такому способу поиска друг друга, (3) оленеводы говорят, чтобы телята не привыкали сосать молоко вне стада). Пастухи высасывали молоко у важенок, оставшихся без телят.
Рис. 5. Праздник первого осеннего убоя оленей. Женщины помогают поднять тушу. (Фот. МАЭ, И – 1454 - 468)
Чукчам было неизвестно доение оленей. Только дважды в году, во время осенних убоев, они получали оленье молоко, добывая его примитивным способом. Заарканенную важенку сваливали на землю. В качестве сосуда для молока употреблялся третий олений желудок (кэлилэн), куда пастух сплевывал высосанное ртом оленье молоко. На каждую ярангу получали по 1—2 кэлилэн очень густого молока. Из молока приготовляли кушанье, напоминавшее густую сметану. Для этого оленьи желудки, наполненные молоком, кипятили непродолжительное время в котле. Для угощения таким молоком приглашались гости из соседних яранг или из самых ближайших стойбищ. При этом подавались и другие блюда, а также чай. Так как запасы корма на ближайших от яранг пастбищах не могли быть достаточными для выпаса стада, то, чтобы не допустить потери упитанности оленей, а по возможности увеличить ее, стадо после доения важенок и кастрирования быков угонялось на сравнительно отдаленные от яранг, еще не использованные пастбища и выпасалось там вплоть
Стр 174
до второго убоя. Уходящих со стадом пастухов снабжали запасной обувью — нерпичьими торбазами на случай наступления осенних холодов, а также второй меховой рубахой и одеждой, защищающей от дождя (уккэнчи), и брюками из нерпичьей кожи. Перед уходом пастухам наносились знаки помазания на лице. Это делалось и другим членам семьи. Краску приготовляли из натертого на камне черного графита с добавлением воды. Укажем на один из таких знаков: поперечная полоска проводилась на лбу, справа и слева от нее ставилось по точке, на спине и на груди чертилась схематично фигура, напоминающая человека.
В течение ближайших дней после убоя оленей хозяйки яранг приготовляли колбасу рорат. Она предназначалась как для обрядовых целей, так и для угощения гостей и членов семьи.
Второй убой оленей—тээтавныгыргын «делание шкур для одежды»
Перед вторым убоем оленей, как и перед первым, жители стойбища заранее оповещались о приближении к ярангам стада, чтобы иметь время для подготовки. Последняя подготовка требовала большего внимания и времени, ибо предстояло выполнение главных обрядов.
Обычный порядок проведения праздников — устройство их в разные дни отдельными стойбищами или же группой стойбищ, объединенных совместным выпасом стад, — соблюдался и при втором убое оленей.
Канун праздника посвящался сбору веток кустарника, для чего работоспособное население, преимущественно женщины, уходили в тундру, с корнекопалками и ремнями для упаковки и переноски. Груз приносили на спине и складывали позади яранги. Работа по сбору веток кустарника проводилась всеми ярангами стойбища.
С наступлением вечера прибывали гости целыми семьями, с детьми. Женщины не забывали взять с собой сменную праздничную обувь, отправляясь в путь в ровдужных торбазах, пропускающих воду. На себя они одевали нарядные кэркэр'ы. Яранги заполнялись гостями. Наибольшее число людей при этом сосредоточивалось в жилище переднедомного — хозяина стойбища. Ввиду прибытия гостей вечерний ужин готовился обильный.
Ряд подготовительных работ в ярангах осуществлялся утром, другие же, как, например, приведение в порядок бубнов, проводились как вечером накануне, так и рано утром в день праздника. Вечером хозяйки приводили в надлежащий вид всю обрядовую посуду. Теплой водой перемывали большой котел, деревянные миски, посуду из кожи (сосуд для воды и тарелочки для жертвенной пищи), кастрюли, камень, на котором рубят кости и каменный молоток. В связи с тем, что в некоторых ярангах в день праздника огонь добывался трением, но не обычным способом (на огнивной доске), а на деревянной рукояти от скребка для выделки шкур, — рукоять вечером помещали вблизи горящего очага. Для предстоящего праздничного разжигания огня собирали в тундре легковоспламеняющуюся траву, а у очага подсушивали заранее приготовленный достаточно сухой болотный мох. Приводилось в опрятный вид и само жилище: подметался земляной пол, уносились из яранги и помещались на нарты все лишние вещи — шкуры, одежда, обувь. Мешок с праздничной одеждой заносился в ярангу. Некоторые хозяйки украшали (в магических целях) свою одежду и одежду мужа, прикрепляя к спинке пучки собачьего меха.
Стр 275
Утром в день праздника, до подгона стада к стойбищу, доканчивали остальную подготовительную работу, относящуюся к оформлению внутренней части яранги и к расстановке нарт. В яранге к верхнему концу пятника (Примечание: Шест с дугообразной поперечиной наверху употребляется для того, чтобы подпирать вверху сторону шатровой покрышки, обращенную против ветра (В. Г. Богораз. Областной словарь Колымского русского наречия. СПб., 1901, стр. 123) прикрепляли длинный лахтачный ремень таким образом, чтобы оба его конца спускались вниз. При укреплении ремня пользовались стоймя поставленной грузовой нартой, по которой поднимались вверх, как по лестнице. На этот ремень навешивались бубны. Впоследствии при помощи его и ветвей тонкого кустарника к пятнику привязывались оленьи ноги и рога. Затем в яранге натягивали ремни на высоте большей, чем рост человека. Нарты к празднику размещали с северной стороны яранги. Устанавливали только те нарты, которые применялись на празднике: кибитку, женские и мужские ездовые нарты, нарты для перевозки остова яранги и грузовые, с уложенными на них ветками кустарника (порядок расположения нарт см. ниже).
Прибытие стада к ярангам сопровождалось определенным ритуалом, составными частями которого являлись: разжигание и бросание огня в сторону стада, стрельба из луков и потрясение копьями, сопровождаемые выкриками людей, и, наконец, разбрасывание жертвенной пищи. Огонь добывался при помощи огнивных досок или на деревянной рукояти скребка, заменявшего огнивную доску. Яркость костра достигалась подкладыва¬нием травы и сухого болотного мха. Огонь предназначался для вынесения к стаду. Его брали на кусок дерна, положенного на деревянную доску (виур), которой пользуются женщины для обработки оленьих шкур. Извлекались с места хранения (с грузовых нарт) старинные луки со стрелами, употребляемые только в некоторых обрядах, а для мальчиков — маленькие луки, либо заново изготовленные, либо также хранимые на нартах. Концы стрел для маленьких луков обжигались на огне очага. Кроме луков, при проведении обряда использовались копья и ружья, наряду со старинными орудиями охоты.
Для жертвоприношений приготовлялись колбаса (рорат) и щавелевая каша (вытрилкырил). Несколько кусков колбасы размещали на деревянном лотке (кэмэн'ы), а кашей наполняли большую деревянную миску овальной формы. Для жертвоприношения имелась специальная посуда, употребляемая для данных целей и на других праздниках, — небольшая круглая чаша. Выносился кожаный сосуд маленького размера с водой, с привязанным к нему камнем-амулетом.
Нам немного остается прибавить к сказанному, чтобы закончить описание первой части праздника. Следует указать, что для исполнения обряда женщины одевали ровдужные камлейки, а мужчины и мальчики — лучшую из имевшейся у них одежды. Нужно отметить употребление на празднике в некоторых семьях только мужчинами, в том числе и мальчиками, специальной головной повязки (чэвчэчэв). Она, так же как и обычная повязка, состояла из кожаной полоски, проходящей по лбу, но отличалась наличием спереди двух небольших полосок из выделанной нерпичьей кожи с пучками из белого собачьего меха. Ею пользовались те же семьи еще раз в году, на празднике разделения стада. На всех остальных праздниках и обрядах, отмечавшихся оленными чукчами, подобная головная повязка не одевалась. Можно сослаться лишь на одну аналогию: такого типа повязки применялись приморскими чукчами на празднике
Стр 176
Кереткуна. (Примечание: В. Г. Богораз. Чукчи, п. II, стр. 89. Но эти повязки отличались некоторыми деталями: наличие в затылочной части хвостов и камешка-амулета, прикрепляемого спереди).
В обряде, совершаемом перед стадом, принимало участие все население стойбища: женщины выносили огонь и бросали его по направлению к стаду, в то время как мальчики и мужчины стреляли из луков и потрясали копьями. Стадо встречалось криками (хок, хок), подобными обычному призыву пастухами оленей. Принесением жертвы кусочками колбасы (рорат) и щавелевой каши заканчивалась первая часть праздника. Остатки пищи оставлялись на месте в нескольких метрах перед ярангой вплоть до окончания праздника и предназначались для любого присутствующего на празднике. Но так как взрослые были заняты убоем оленей и разделкой туш, то лакомыми блюдами пользовались главным образом дети и подростки.
Рис.6. Праздник второго осеннего убоя оленей. Дети лакомятся праздничной пищей. (Фот. МАЭ, И-1454-534)
Сам убой оленей составлял как бы вторую часть праздника и требовал особого оформления места, на котором производился забой животных. Таким местом являлось пространство перед жилищем, расположенное в 7—10 м от входа в ярангу. Здесь устанавливались два ряда нарт на расстоянии 2—3 м один против другого. Существовал определенный порядок расположения нарт. В ближний к яранге ряд ставили кибитку, затем женскую ездовую нарту. С этой же стороны помещалось копье, установленное между нартами в наклонном положении. Нарты эти покрывались обычной мужской одеждой и женским меховым комбинезоном (кэркэр), сшитым из наиболее высокого по качеству пестрого меха. Второй ряд нарт располагался напротив первого. В этом ряду сосредоточивались священные предметы. Здесь устанавливались одна или две
Стр177
грузовые нарты, хотя одна из них могла быть нартой для перевозки остова яранги. На них помещались связки семейных «охранителей», ставился кожаный таз с камнем и каменным молотком для дробления костей, череп медведя и ветки свежего кустарника. Нарты покрывались нерпичьими и оленьими шкурами. Быстро и ловко выполняемая людьми установка нарт позволяла вскоре же приступать к убою оленей.
Убой начинали с телят; закалывали их в таком количестве, чтобы обеспечить себя шкурами на одежду, мясом для питания, а также для одаривания гостей, приглашенных на праздник.
Рис.7. Праздник второго осеннего убоя оленей.Расположение нарт перед ярангой. (Фот. МАЭ, И-1454-548)
Убой производили позади крайнего ряда нарт, отступя от них на некоторое расстояние и оставляя незатронутым то место, которое примыкало к кибитке. На нем закалывался олень, кровью которого производилось помазание людей и нарт. Начало убоя иногда отмечалось тем, что после убоя первого теленка хозяину подавалась нерпичья шкура и съедобный корень (попокэлгын). Отрезав ножом небольшой кусочек от края шкуры, мужчина бросал его перед тушей, а корень попокэлгын клал на землю рядом с ним.
Затем из стада выбирали крупного быка-производителя (тыркылъын) и закалывали его копьем, потом важенку. Крупных животных кололи копьем, телят резали ножом. Убой производил хозяин. Только при слишком многочисленном, затянувшемся убое ему помогали взрослые дети, братья, племянники. Позади кибитки для помазания закалывался теленок, обращенный головой в сторону яранги.
Помазание оленьей кровью производилось хозяйкой, она мазала мужу лицо, подмышки, верх меховой кухлянки, обувь. Мужчина в свою очередь помазывал жене лицо. Для помазания остальных членов – семьи на том же месте позади кибитки закалывался второй теленок. Обряд помазания продолжала производить хозяйка.
Стр 178
Знаки помазания имели связь с «духом, охранителем оленей» (к’орэн ваыргын) (В. Г. Богораз. Чукчи, ч. II, стр. 64). Наносимые на лица людей знаки изображали «лица» духов, «охранителей» стад: две линии поперек щек — большой рот духа, пятна или линии на щеках — уши духа, а пятна над глазами — его глаза. Любопытна роль знаков помазания: сходные знаки предотвращали браки между родственниками. При разделении семьи и территориальной разобщенности одинаковые знаки помазания служили свидетельством родственных связей, хотя с течением времени они теряли это значение вследствие постепенного изменения самих знаков и замены их новыми. Обряд помазания оленьей кровью распространялся также на жилище, и с этой целью позади яранги на жертвенном месте (пояачын) закалывался теленок. Его кровью женщина смазывала все углы яранги с внешней стороны, а содержимое его третьего желудка разливала на земле вокруг яранги отдельными пятнами на расстоянии 2 м одно от другого.
Существовала связь между убоем оленя позади яранги с выполнением благодарственного обряда мн'эыргын (см. ниже). Для обряда мн'эыргын олень закалывался также позади яранги. Убой этого животного в день проведения описываемого нами праздника (н'энриругъи) означал и начало обряда мн'ик (мн'эыргын).
Кровь, взятая из раны каждого заколотого на осеннем празднике оленя, разбрызгивалась по земле при жертвоприношении, а туши перед обработкой «поили» водой и подкладывали под них подстилку из тальниковых веток. Наличие гостей позволяло своевременно обрабатывать туши оленей, закалываемых в большом количестве. Хозяйки обрабатывали туши жертвенных оленей, а гости и члены семьи — остальные туши. В способе обработки обычных и жертвенных оленей наблюдалась разница.
Первые получали первичную обработку, заключающуюся в отделении шкуры, ног, головы, извлечении большого желудка и кишок на месте убоя. По-иному поступали с тушей жертвенных оленей. Ее расчленяли на части, так как, кроме помазания кровью людей и нарт, определенные части такой туши предназначались для использования на месте убоя. Разделка туши жертвенного оленя производилась сразу же с таким расчетом, чтобы обеспечить все ритуальные действия, связанные с обрядом. Шкура вместе с рогами и верхней челюстью укладывалась на землю между полозьями грузовой нарты (рэпалкоолгын) мездрой кверху. Под голову шкуры подкладывались 2—3 огнивные доски, направленные «головами» на восток, если же закалывались два теленка, то обе шкуры помещались в одном месте рядом и под каждую из них подкладывались огнивные доски.
Хозяйка, поместившись на земле рядом с нартой, при помощи каменного молотка разбивала голенную кость оленя на камне, находящемся в кожаном тазу, чтобы извлечь из нее мозг. Костным мозгом смазывались подложенные под шкуры жертвенного оленя огнивные доски, затем лежащие на нартах связки «охранителей» и череп медведя. Кишки, извлеченные из туши, развешивались на дугах передков кибитки.
В то время как взрослые обрабатывали оленьи туши, мальчики (девочки разделывали туши самостоятельно) сдирали кожицу с оленьих рогов. При подобном массовом убое, когда требовалось большое число рабочих рук, происходило своеобразное разделение труда, согласно которому разделку туш производили женщины, а убоем животных и обработкой оленьих голов занимались мужчины.
стр. 279
После прекращения убоя животных, когда подходила к концу первичная обработка всех туш, между двумя рядами нарт разжигался большой костер. На нем хозяйки поджаривали некоторые части жертвенной туши, как то: легкое, реберные кости, срезы мякоти со спинного хребта, печенку. Участники празднества, рассаживаясь вокруг костра вплотную друг к другу, угощались полуизжаренным и подгорелым мясом. К угощению приступали после небольшого жертвоприношения, состоявшего в том, что отрезаемые от жареного мяса небольшие кусочки разбрасывались поблизости на землю мужчинами — хозяевами яранги. После окончания трапезы костры гасились накладыванием на них заранее приго¬товленных кусков дерна.
Рис.8. Праздник второго осеннего убоя оленей. Полуосввежованные туши оленей перед ярангой. (Фот. МАЭ, И-1454-525)
Принесением жертвы рогам заколотых оленей (как и на первом осеннем празднике, описанном выше) заканчивалась вся работа по обработке туш около яранг. На этот убой оленей распространялись те же правила, о которых говорилось при рассмотрении первого осеннего праздника: так, туши взрослых животных в яранги вносили только мужчины, а туши небольших телят, оленьи желудки и ноги приносили мальчики. Ветки кустарника переносились в жилище и раскладывались на земляном полу в качестве подстилки под туши.
Прежде чем сообщить о дальнейших обрядах праздника, обратим внимание на количественную сторону убоя оленей, чтобы представить объем работы по заготовке мяса во время этого праздника. Обычно каждый состоятельный хозяин в это время забивал 100—120 оленей (Примечание: В. Г. Богораз. Чукчи, ч. II, стр. 76.). В стадах с количеством 800—1000 голов забивалось 40 оленей, а в совсем маломощных хозяйствах — примерно один десяток. Забивались главным образом подросшие телята, шкуры их шли на пошивку зимней одежды.
Стр 280
Маломощность хозяйства диктовала весьма продуманное проведение убоя животных в соответствии с нуждами и запросами семьи. Забота о воспроизводстве стада совершенно исключала из числа убиваемых оленей плодоносящую часть животных. При убое хозяева учитывали также количество гостей — женщин, для каждой из которых закалывалось по теленку.
Дальнейшее проведение праздника переносилось в ярангу. Последняя в это время принимала вид своеобразного хранилища оленьих туш. Все пространство холодной части жилища (чоттагын) заполнялось уложенными в ряд оленьими тушами. Свежеснятые шкуры развешивались на ремни, натянутые заранее. В жилище проводился еще один ритуальный обряд, состоящий в прикреплении к пятнику оленьих ног, рогов, сердца, языка, срезов мяса со спины, принадлежащих жертвенному оленю. Это делала хозяйка яранги. Пользуясь длинными гибкими ветвями кустарника, вырванного с корнем, а также заранее привязанным к верхней части пятника ремнем, женщина прикрепляла передние ноги оленя к основанию жерди. Кустарниковая ветка привязывалась с таким расчетом, чтобы ее зеленая верхушка оказалась выше оленьих ног. На фоне зеленых ветвей размещались рога молодых телят, сердце, язык, темноватые куски мяса. Здесь же находил свое место и употребляемый в большинстве чукотских обрядов съедобный корень попокэлгын. Окончание развешивания частей оленьей туши сопровождалось битьем в бубен. В течение остатка дня бубен переходил из рук в руки взрослых и детей.
Вплоть до позднего вечера продолжалась обработка женщинами оленьих туш в чоттагыне. С уходом гостей в свои стойбища работу заканчивали хозяйки яранг. Женщины-гостьи уносили с собой подарки — оленьи туши со шкурой. Поздно вечером готовился обильный ужин из мяса свежего убоя. Перед едой приносили жертву кусочками мяса, бульоном и табаком, так же как и на празднике первого убоя оленей.
Ранним утром второго дня удаляли с пятника все привязанные к нему части оленьей туши (ноги, рога, сердце, язык). Это действие сопровождалось битьем в бубен, к которому затем больше не прикасались вплоть до исполнения обряда мн'эыргын, устраиваемого в этот же день.
Второй день праздника, как и последующие, заполнялся хлопотами по приведению в порядок обильного запаса мяса: доканчивалась обработка туш, варились освобожденные от содержимого тонкие оленьи кишки (питыи), которые затем перекладывались в оленьи желудки вместе с кровью. Этот вид пищи (вилмутлимул) в замороженном виде употреб-лялся вместе с мороженой зеленью, составляя обычно завтрак молодежи.
Только на 5-е или на 6-е сутки после убоя оленей оканчивался праздник. Время между вторым и последним днем праздника целиком отводилось работе по просушке оленьих шкур, выносимых из яранги по утрам и собираемых на ночь, вялению оленьего мяса, жирных кишок и т. д. Заключительный день праздника посвящался сжиганию оленьих костей и сооружению на месте костра земляных бугорков. На маленьких нартах (тэуррэлкыинэн), служащих для перевозки 3 основных шестов остова жилища, вывозился ряд предметов к месту убоя оленей. Вся заключительная часть праздника проводилась женщинами. Хозяйки одевали поверх меховых кэркэров ровдужные камлейки с капюшонами и везли нарты к указанному месту. На них устанавливались кожаный таз (такананъёлгын) с камнем и каменным молотком для дробления костей, связка амулетов, огнивные доски. Для выполнения заключительного обряда требовалось наличие воды, за которой женщины уходили с кастрюлями,
Стр 281
покрытыми зелеными ветками. Черпая воду, первые три чашки выливали на землю в сторону «духа рассвета». Кастрюлю с водой приносили к месту расположения нарт с огнивными досками и другими предметами. Костер разжигался на месте очага, на котором в день убоя оленей обжаривалось мясо. С очага, потушенного в первый день праздника, снимался дерн. Огонь добывался лучковым способом здесь же при помощи огнивной доски. В целях быстрейшего разжигания огня приготовлялись сухой болотный мох и трава. Искра, добытая деревянным прибором, падала на мох, под который подкладывали снизу траву; над тлеющим огнем размахивали в воздухе до тех пор, пока не появлялось пламя. Горящую траву и мох бросали на праздничный очаг, в дальнейшем огонь поддер¬живали ветками кустарника. На куске ровдуги к очагу выносили расколотые продольные голенные (тэтывэлти) и реберные (гытолкылтэ) кости, вынутые из туш телят, оленьи копыта, нанизанные на гибкий корень ивняка, оболочки губ и срезы, сделанные с задних частей сырых оленьих шкур. В разгорающиеся костры подкладывались в большом количестве ветки кустарника, после чего сжигались принесенные кости тэтывэлти и гытолкылтэ. Затем в костер бросались миниатюрные арканы (чаат), снимаемые с огнивных досок и с некоторых семейных «охранителей». После сожжения арканов на этих огнивных досках и на предметах оставались привязанные маленькие кусочки голенной мышцы. Затем женщины опаливали оболочки губ и срезы с задних частей шкур, складывая их в стоящие здесь же ведра и кастрюли с водой. В последнюю очередь опаливались оленьи копыта. Во время работы у костра огнивные доски устанавливались вблизи нарт, стоящих недалеко от костра, на этих нартах находились амулеты (тайныквыт), ремень и кустарниковая ветка, которыми привязывались к пятнику рога и другие части оленьей жертвенной туши, а также оленьи ноги, снятые с пятника. С оленьих ног срезались мышцы, отделялись жилы, после чего голенные кости разбивались, и из них извлекался мозг, предназначавшийся для смазывания «священных» предметов — огнивных досок (милгыт), амулетов (тайныквут) и миниатюрных лодочек. (Примечание: Деревянные модели лодочек, неоднократно отмечаемые при описании других чукотских праздников, во время сжигании костей и опаливания копыт находились на земле вблизи санок, отдельно от связки тайныквут. В жилище они также помещались отдельно от тайныквут). На сжигание костей, опаливание копыт, губ и пр. тратился весь день. Костры горели не менее 12 часов. После этого нарты со «священными» предметами ввозились в жилище. При этом женщины вновь одевали камлейки, снимаемые на время работы у костра. «Святыни» водворялись на прежние места, в северный угол жилища. Заключительное действие праздника состояло в сооружении бугорков из дерна на месте расположения костров. Все остатки жженых костей разбивались молотками в порошок и поливались водой. Из зеленых веток, которыми в первый день праздника привязывались оленьи ноги к пятнику яранги, сплетались венки. Количество венков соответствовало числу костров (от одного и более, по числу мужчин, владеющих личным тавром в стаде). Ветки помещались в ямки и засыпались костной золой, после чего обкладывались со всех сторон дерном. Дерн тщательно утрамбовывался молотком и ногами. Сверху земляной бугорок еще обкладывался по кругу плоскими камнями, а поверх посыпался мелкой каменной рос-сыпью, щебнем. Земляные бугорки еще раз поливались водой. При устройстве бугорков огнивные доски, при помощи которых добывали огонь
Стр 284
предков и имели «общий огонь» (двоюродные братья, жены одного человека, жившие в разных ярангах, и т. д.), устраивали один очаг и к нему от всех яранг подносили свою пищу. Люди «разного огня» подобным образом не поступали, а разжигали свои отдельные очаги. Хозяйки одевали ровдужные камлейки. В том случае, когда яранги с «общим огнем» устраивали один очаг, камлейку одевала лишь одна женщина из переднедомной яранги. Для разжигания очага выносили из яранги горячие угли и мелкий сухой хворост. Ложки с жиром помещали вблизи очага, вокруг которого располагались хозяйки. На этом заканчивалась подготовка, и начинался бег.
Мужчины, главным образом молодежь одного или нескольких стойбищ в зависимости от обстоятельств, с посохами в руках во главе с хозяином — устроителем состязания — начинали бег. Трудно уточнить проходимое расстояние участниками состязания (рачвын’ылъыт), так как оно бывает неодинаковым в разных случаях — в среднем 1000 м. Дистанция бега в значительной мере зависела от количества его участников. Присутствие многих людей, прибывших из соседних стойбищ по приглашению устроителей, придавало бегу характер настоящего состязания. Проведение же бега силами одного небольшого стойбища подчас напоминало, можно сказать, имитацию состязания. При соблюдении всей полагающейся обрядности пробегали при этом минимально короткую дистанцию. Особую поспешность в беге рачвын’ылыт проявляли при возвращении, т. е. на обратном пути. Торопясь и обгоняя один другого, участники спешили к веточкам с призами.
Призы были не одинакового качества. Они были тем ценнее, чем больше присутствовало гостей и чем состоятельнее были устроители бегов. Проведение бега как составной части какого-либо праздника также служило мотивом для выставления призов лучшего качества. Иногда приближение к призам первых бегунов являлось сигналом для некоторых из зрителей-женщин (или для одной из них) к тому, чтобы еще до прибытия соревнующихся к финишу успеть взять приз самой. Так поступали женщины, например, когда впереди бегущих был младший брат мужа. В таких случаях женщина могла сорвать приз и передать своему мужу, не участвовавшему в бегах. Подобным образом поступали тогда, когда бег проводили независимо от обрядового праздника.
После того как разбирались призы, хозяйки «кормили» огонь очага, беря щепотками жир из деревянных ложек и как бы посыпая им огонь. Оставшийся в ложках жир хозяин с сыном (если таковой имелся) разбрасывал по земле вблизи очага. Затем женщины тушили костер, покрывая его камнями. После этого переходили в следующую ярангу для повто-рения тех же действий.
Заканчивались состязания угощением гостей, трапезу проводили в ярангах, для чего заранее варилось оленье мясо. Гости и хозяева ели мясо, костный мозг и пили чай. После еды в одной яранге переходили в другую, но только в ту, которая также проводила состязание. Окончание трапезы, сопровождавшейся разговорами только во время чае-пития (при принятии пищи чукчи воздерживались от разговоров), означало и окончание празднества. Взрослые расходились по жилищам и приступали к обычным делам, но подростки до позднего вечера продолжали веселиться. Девочки, встав в кружок, исполняли песни особым способом, так называемым горловым пеньем. Мальчики боролись и играли.
Одним из сезонов, когда чукчи проводили бег, было время окончания весенней кочевки (июнь) при прибытии стойбища на место летовья (Примечание составителя: летняя стоянка по-чукотски рамай или анолъатынвын).
Стр 285
Установка жилищ на новом месте обитания сопровождалась добыванием перед ярангами огня. Состязание в беге проводилось на другой день, как и убой оленей, который предшествовал бегам. К ярангам подгоняли стадо и закалывали выбракованных оленей, в том числе важенок с утробными телятами. Убивали одного-двух оленей для каждой яранги. Ввиду еще не закончившейся линьки оленья шкура, снятая в это время, находила ограниченное применение в хозяйстве и могла быть использована главным образом для изготовления ремней. Поэтому с туши заколотого оленя удаляли шерсть, выщипывая ее руками.
Рис.9. Праздник второго осеннего убоя оленей. Полуосввежованные туши оленей перед ярангой. (Фот. МАЭ, И-1454-525)
Оленей закалывали перед ярангами с северо-восточной стороны. Женщины производили первичную обработку туш. У утробного теленка, извлеченного из тела важенки, вынимали глаза и помещали их поверх гущи, образуемой от выливания содержимого четвертого желудка на землю. В головах у заколотых оленей зажигали маленький костер, около него помещали жирные куски вяленого оленьего мяса для «кормления» огня и для разбрасывания при жертвоприношениях. Рядом с костром, к воткнутым в землю веткам, прикрепляли призы для соревнующихся в беге. В случае отсутствия гостей в качестве призов могли довольствоваться несколькими пачками махорки, а расстояние бега ограничить всего лишь 5—10 м, и в конечном итоге оставить бегунов без призов, так как зрители (женщины) могли успеть их взять быстрее, чем сами участники состязания. Возвращением бегунов и разбором призов заканчивалась первая часть праздника. Затем переходили к заключительной части: женщины — к «кормлению» очага жиром, мужчины, вслед за этим, — к разбрасыванию жертвенной пищи. При устройстве «общего огня» ярангами одной линии предков соблюдалась следующая очередность: сначала «кормили» огонь и разбрасывали жертвенную пищу обитатели переднедомной яранги; вслед за ними проводили такую же процедуру жители соседней яранги, вынося мясо из своей яранги. Такие яранги обычно принадлежали родным или двоюродным братьям. Оленье мясо, вынесенное к очагу для проведения обряда, после окончания обряда не поедалось, а уносилось в жилище. Разносили по ярангам и туши заколотых оленей. Занос туш производили одни мужчины, взваливая их на спину. Женщины только помогали им поднять тушу.
Утробного теленка (на плечах же) уносил в ярангу мальчик. Тушу утробного теленка свежевали по способу разделки туш взрослых оленей, но из нее извлекали реберные кости. Голову и остальные части телячьей туши варили в одном котле с мясом взрослого оленя, а ноги теленка хозяин съедал сырыми. В сыром виде съедался и костный мозг ног.
Стр. 314
Благодарственный обряд — мн'эыргын.
Обе ветви чукотского народа — оленная и приморская — отмечали праздник благодарения — мн'эыргын. Хотя объект праздника зависел от направления хозяйственной деятельности его устроителей, а сам праздник сопровождался установившейся обрядностью, однако имелись некоторые варианты его, соответственно обозначаемые различными терминами. Варианты названий праздника представляли производные термины от его основного наименования — мн'эыргын и выступали в качестве определений к нему: пойгымн'эыргын — «праздник копья шатра», н'аргынмн'эыргын — «наружный праздник», лыэмн'эыргын — «настоящий благодарственный праздник». Последний был в сущности видоизменением праздника Кэрэткуна. Праздник Кэрэткуна преобладал среди приморских чукчей, а обряд лыэмн'эыргын — среди оленеводов. Причинами для проведения обряда могли быть удачное окончание охоты, предотвращение неудачи в охоте или приказ, полученный во сне: поэтому указанный обряд, как и оленьи бега, носил название сонных откликов. (Примечание: В. Г. Богораз. Чукчи, ч. II, стр. 81.)
Стр.315
Праздник проводился с конца октября до начала января. У оленеводов не было четкой сезонной регламентации. Они проводили обряд мн'эыргын осенью, зимой и весной, сочетая его с оленьими бегами, с осенними убоями оленей, а весной, кроме того, и с праздником рогов — килвэй. Так, например, вначале устраивались оленьи бега, после праздник рогов — килвэй, а затем обряд мн'эыргын. Если оленные чукчи и приурочивали проведение праздника к удачной охоте (например, добыча голубого песца, росомахи), то все же главным объектом праздника был олень, убиваемый из своего стада, причем олень-теленок. Главной отличительной особенностью обряда мн'эыргын, выделяющей его из числа остальных чукотских праздников, являлось совершение обряда внутри наглухо закрываемого жилища. В. Богораз пишет, что в таких же условиях проводился праздник Кэрэткуна. (Примечание: В. Г. Богораз. Чукчи, ч. II, стр. 90.) . Другой чертой обряда мн'эыргын, также отличающей его от остальных праздников, было использование бубна. Причем в качестве колотушки применялась не пластинка из китового уса, как обычно, а деревянная палочка. Следует заметить, что бубен употреблялся далеко не на всех чукотских праздниках, а подобной замени колотушки не было зафиксировано.
Как отмечалось выше, оленные чукчи обряд мн'эыргып устраивали над оленем, заколотым из своего стада. Даже если забивали несколько оленей, то для самого обряда обычно ограничивались одним теленком, убиваемым всегда на жертвенном месте (пояачын). Второго оленя закалывали либо перед ярангой (метрах в 7 от нее), либо сбоку яранги с северной стороны. Если разделку туши, не предназначающейся непосредственно для обряда, могла производить не обязательно сама хозяйка, а женщины из того же стойбища или гостьи, то оленя, закалываемого на пояачын, обрабатывала только хозяйка яранги. Выбор оленей для
Стр. 316
убоя производили хозяева яранг. Заарканенного оленя подводили к яранге, где производился убой животного хозяином. Следует отметить, что в тех сравнительно редких случаях, обычно связанных с весенним отельным периодом, когда для обряда закалывался новорожденный теленок однотонной темной масти, в подражание приему ловли взрослых оленем он арканился, но к месту убоя подносился хозяином на руках. Вторым оленем, но заколотым уже не на жертвенном месте, являлась важенка. Кровью, взятой из раны первого заколотого оленя, хозяйка смазывала все углы своего жилища с внешней стороны, точнее ровдужное покрытие яранги (рэтэм), после чего приступали к первичной обработке туши. Окончательную обработку производили в жилище, где туши помещались на северной стороне. Поскольку в обряде главную роль играла голова животного, то и обработка туши производилась соответствующим образом. Шкура снималась вместе с головой и рогами. Отделялась только нижняя челюсть, предназначавшаяся для жертвоприношения. Подобная обработка оленьих туш практиковалась еще только на осеннем убое оленей и лишь в отношении туш, которые закалывались позади кибитки. При разделке обрядового новорожденного теленка вынутое из туши легкое оставляли в яранге на нарте, стоящей вблизи полога на северной стороне.
Жертвенные блюда на празднике состояли из вареного мяса обрядового оленя и из каши (кивлет).
При одновременном проведении оленьих бегов и благодарственного обряда хозяйкам приходилось дважды приготовлять кивлет. Для проведения оленьих бегов кивлет варился большими порциями в котлах, а для мн'эыргын — в небольшой кастрюле. На празднике мн'эыргын недостаток угощения восполнялся за счет вареного оленьего мяса. В тех случаях, когда для приготовления кивлет'а недоставало крови обрядового оленя (новорожденного теленка), добавляли кровь, взятую от другого заколотого оленя — важенки. Сердце теленка и четвертый желудок помещали в варящийся кивлет.
Варкой кивлет'а и мяса и приготовлением мясных колобков, смешанных с жиром, заканчивалось изготовление жертвенных блюд. Для принесения жертвы пищу помещали в деревянную мисочку, в которую, кроме полужидкой каши (кивлет), складывали крошеный олений жир и вываренные челюсти обрядового оленя. Другую основную часть обрядового оленьего мяса, также в вареном виде, размещали поверх оленьей шкуры теленка. Шкура обрядового теленка с не отделенной от нее головой и рогами помещалась в углу яранги между очагом и пологом на северной стороне жилища. Под голову и переднюю часть шкуры подкладывались деревянные приборы для добывания огня (от одного до трех). На шею шкуры посыпали крошеный оленин жир. Голову теленка обращали в сторону очага, обложенного камнями. Обкладывание очага камнями считалось необходимым атрибутом праздника и осуществлялось еще до убоя оленей. Вблизи очага и оленьей шкуры с разложенным на ней вареным мясом на земле помещался бубен, прислоненный к основанию пятника, и деревянная колотушка. В редкой чукотской яранге ограничивались одним бубном, обычно их было 2—3, и все они употреблялись во время исполнения обряда.
Обряд мн'эыргыи совершался в яранге с закрытым дымовым и входным отверстиями. Кроме обычного способа закрывания входа в жилище при помощи стягивания крайних полотнищ покрышки, пропускающих все же дневной свет, пользовались дополнительно большим полотном летной ровдужной покрышки, хранящейся на нартах. Усилиями нескольких человек оно прикреплялось к яранге со стороны входа. Женщина
Стр. 317
забравшись на ярангу, куском оленьей шкуры закрывала и другой источник поступления дневного света — дымовое отверстие. Для поддержания в очаге тлеющего огня, заполняющего ярангу клубами горького дыма, заранее приносился хворост, а по мере истощения его запасы возобновлялись. Для этого женщина выползала из яранги, слегка приподнимая ее покрытие. В некоторых семьях при начале обряда зажигался маленький очаг рядом с основным очагом с северо-восточной стороны. Маленький очаг хозяйка «кормила» жиром и «угощала» кашей (кивлет).
Вся женская половина населения яранг, устраивающих праздник, одевалась в ровдужиые камлейки поверх меховых кэркэр'ом. Жертвоприношение проводилось как внутри яранги, так и вне ее. Мужчины и подростки во главе с хозяином совершали жертвоприношение вне яранги, а хозяйки проводили его внутри яранги. Мужчины выходили из яранги с сосудами, наполненными жертвенной пищей, и, шествуя один за другим, двигались вокруг яранги «по солнцу», при этом выкрикивали стереотипное, дважды подряд повторяемое слово «огой-огой» (його-його), которое произносили на этом празднике и во время игры на бубнах в яранге.
Принесение жертвы в жилище хозяйкой состояло в «кормлении» жиром и кивлет'ом огня и огнивных досок, подложенных под голову оленя, и в разбрасывании по углам яранги этой же пищи. Разбрасывание начинали с северного угла, расположенного ближе к пологу, а заканчивали южной и юго-западной сторонами. Перед тем как приступить к еде, иногда бросали мясные колобки по направлению к выходному отверстию яранги. Молодежь и дети на лету подхватывали бросаемые колобки, считающиеся лакомством. Так как обряд мн'эыргын чаще всего проводился совместно с другими праздниками, то количество присутствовавших на нем людей было значительным за счет приглашенных из соседних стойбищ.
Стр. 318
После жертвоприношения гости совместно с семьей хозяина приступали к еде. Кивлет для еды разливали в миски, а вареное оленье мясо брали с обрядовой шкуры. Остальная пища доедалась после окончания обряда. Участниками обряда в наружной затемненной части жилища в равной мере являлись мужчины и женщины. Мужчины били в бубен, становясь на северную половину яранги недалеко от входа лицом к очагу, или садились на оленью шкуру, разостланную на земле вблизи очага с северной стороны. Женщины же размещались в глубине жилища. При этом хозяйка занимала место вблизи обрядового оленя и большую часть времени сидела на чотчот'е (изголовье у полога). Остальные обитательницы яранги вставали для песнопения по очереди, сменяя одна другую. Хозяйка яранги также участвовала в песнопении. Гости размещались по южной стороне жилища и вблизи полога. Меховой полог оставался незаполненным людьми.
Обряд начинал хозяин ударами в бубен. Для этого он становился вблизи закрытого входного отверстия яранги. Иногда рядом с ним находился еще мужчина из той же яранги. Они ударяли снизу в обод бубнов колотушками. Затем включалась в обряд хозяйка, исполняя напевы, перешедшие от матери. Через некоторое время ее сменяла другая женщина. Присутствующие криками ободряли бьющих в бубен, время от времени повторяя возгласы «огон-огон» (його-його). Дымная яранга наполнялась разнообразными звуками: многоголосым пеньем женщин, ударами в бубны, возгласами присутствующих. Менялись многократно исполнители игры на бубнах, их передавали женщинам своей семьи и гостям-мужчинам, били в бубны и мальчики. Женщины из семьи, проводившей обряд, сменяли одна другую в пенье или же пели одновременно, каждая свои напевы. Обряд длился и течение нескольких часов. Состав присутствующих лиц пополнялся людьми, приходящими из других яранг. Некоторые уходили к соседям. Оберегая жилище от проникновения наружного света, люди ползком проникали и ярангу.
Заканчивался праздник «стряхиванием» (тэвляыргын), для чего вся семья становилась вблизи очага, мужчины — со стороны входа в жилище, женщины — со стороны полога, размахивая руками и ударяя себя по бедрам, одновременно произносили несколько раз звук, похожий на гук-а, гук-а. После этого обряд считался завершенным. По мнению чукчей, «стряхивание» освобождало людей от болезней и злых духов. Затем открывали вход в жилище и дымовое отверстие. Яранга быстро освобождалась от дыма. Ровдужное полотнище водворялось на прежнее место — на нарты.
Следует отметить, что различная роль мужчин и женщин в обряде и их разное месторасположение отражены в терминах, которые применялись для участников обряда. Женщины назывались вэтлялыт — «стоящие», подразумевая под этим их пение в стоячем положении перед сидящими зрителями: мужчины — мн'иничилыт — «празднично шевелящиеся» (Примечание: В.Г. Богораз Чукчи ч. II, стр.82).
Как правило, обряд мн'эыргыт устраивался одновременно всеми ярангами стойбища, особенно в весенний сезон. В осенний убой оленей этот обряд отмечался отдельными ярангами. В крупных стойбищах, группировавшихся вокруг многооленных стадовладельцев, яранги бедняков обычно самостоятельно обряд не проводили, а довольствовались ролью гостей в соседних ярангах.
