Проблемы этногенеза и этнической истории эвенов

Традиционная родовая структура

Предки современных эвенов (ламутов) занимали горную область Верхоянского хребта, а также правобережье Охотского моря между устьями рек Улья и Тауй. Абсолютное большинство эвенов сосредоточивалось между истоками Колымы и берегом Охотского моря. Расселение эвенов по Северо-Востоку сопровождалось дроблением крупных родов на более мелкие группы и патронимии, которые нередко удалялись друг от друга на значительные расстояния. Для каждого стойбища, в котором насчитывалось не менее 15 семейств, было введено собственное родовое управление, которое состояло из старосты (князца) и одного или двух его помощников из «почетных» родовичей по управлению локальными группами. В обязанности этих должностных лиц входило вершить суд, собирать ясак.

В процессе расселения происходило существенное изменение этносоциальной структуры эвенов. Крупные роды распадались на более мелкие территориальные подразделения, включали в себя многочисленных представителей ассимилируемых народов и сами, в свою очередь, растворялись среди соседних народов, в результате чего менялся этнический состав и антропологический тип населения.

Далее рассмотрим традиционную родовую структуру эвенов, так как, по нашему мнению, без точных знаний о трансформации родовой структуры трудно составить цельное представление о народе, его социальной организации и в частности, семейно-брачных отношениях. Остановимся подробнее на истории и формировании этнической территории отдельных значимых эвенских родов и этнонимических группах.

Одним из крупнейших и многочисленных среди эвенских родов был Годниканский род оленных и пеших тунгусов. Основная масса оленных годниканов кочевала на Охотском побережье, часть - на Алдане, Колыме и Индигирке. По данным Б.О.Долгих, у годниканов имелось «четыре оленных и один пеший род» общей численностью 520 человек [Долгих, 1960, с. 541]. Подобные подразделения представляли собой локальные группы в виде больших патриархальных семей либо патронимий.

С 1721 г. охотские годниканы-оленеводы делились на три локальные группы. Административное распределение годниканов по номерным платежным группам произошло во второй половине ХVIII в. В конце ХIХ в. существовало шесть административных образований: 1-й и 2-й Годниканские, 2-й Оймяконский, 1, 3 и 5-й отдельные Годниканские с общей численностью 498 человек. Из них: в Охотском округе – 460, Якутской – 38 [Патканов, 1906, с. 103, 163].

Дельянский род к приходу русских кочевал между верховьями Яны и Колымы. Дельянский род в ХVII – ХIХ вв. отличался крайней раздробленностью. Кроме индигирских, две группы дельянов имелись в 1738 г. на Верхней Колыме. В 1828 г. два Дельянских «рода» состояли в приходе Средне-Колымской церкви.
А на Нижней Колыме дельяны упоминались уже в 1776 г. Позднее они вышли в Западную и Восточную тундры по обеим сторонам Колымы, где стали известны как 1-й Каменский и 2-й Каменский рода.

Всего по переписи 1897 г. в Верхоянском, Колымском, Анадырском, Гижигинском и Охотском округах насчитывалось всего 1482 дельяна. По данным В.Иохельсона, кроме вышеуказанных родов, имелись еще 80 дельянов 2-го Каменно-Дельянского, а в Западной тундре – 62 человека 2-го Каменно-Ламутского родов [История и культура эвенов, 1997, с. 35].

Кукугирский род тяготел к области Верхоянского хребта, где берут начало реки Охота, Колыма и Индигирка. Общая численность кукугиров достигала в 1670-х гг. 124 ясачных плательщиков (около 500 чел. населения). В 1672 г. у оленных кукугиров имелись несколько локальных групп: во главе с Бази – 13 ясачных плательщиков; во главе с Куликаном – 84, во главе с Мельги – 14; во главе с Мохнатко – 94, во главе с Намальчей – 13 [Якутия в ХVII веке, 1953, с. 190].

Ревизии 1762 и 1782 гг. отметили наличие 1-го и 2-го Кункугурских родов при Зашиверске. В 1824 – 1827 гг. имелось три локальных группы кункугуров, две из которых находились в Верхоянском округе и одна в Колымском. В итоге численность составляла около 1 тыс. человек.

Большинство кункугуров в ХIХ в. на территории Верхоянского округа между Индигиркой и Яной.
По переписи 1897 г. существовали следующие административные роды: Кункугурский (130), 1-й Кункугурский (272), 2-й Кункугурский (8), Отдельный Кункугурский (Кибер, 1824). В Колымском округе было обнаружено 22 кункугура. В целом, численность всех кункугуров составляла 491 человек [Патканов, 1906, с. 115-116].

Мемельский род в документах ХVII в. был отражен скудно. В то время существовало две группы мемелей – полуоседлые коневоды, составлявшие «Мемельскую волость» в составе якутской Баягантайской волости и кочевники-оленеводы [Материалы по истории Якутии ХVII века, 1970, с. 725, 726, 770]. Также существовало еще несколько групп мемелей-оленеводов. В середине ХIХ в. Мемельский род насчитывал 532 человека, в конце ХIХ в. – 510, из них 314 человек жили в Якутском округе, 140 – Верхоянском, 54 – в Охотской округе Приморской областти и 2 – в Удской [Патканов, 1906, с. 115-116].

Можно предполагать, что мемельский род – один из весьма древних эвенских родов. В проекте землеустройства Момского района (1935-1936 гг.) на основании услышанных преданий отмечалось, что большинство местных эвенов, в том числе и мемельский род, «под натиском якутов при якутском князьке Тыгыне в конце ХVI в. подались на север», в результате чего часть их осела в Томпонском, часть – в Момском районе. В 30-х гг. ХХ в. в Томпонском районе вел свои исследования М.К.Расцветаев, опубликовавший затем свой известный труд [Расцветаев, 1933].

Род Тугочер (Тюгесир) впервые был упомянут И.Москвитиным. К приходу русских они обитали в верховьях Охоты. В 1681 году алданские тугочеры насчитывали 24 ясачных плательщика, охотские – 8. В целом тугочеров-оленеводов к этому времени насчитывалось около 140 человек.

В 1782 г. алданские тугочеры составляли три административных рода: Тюгесирский (без указания места) – 16 мужчин, Тюгесирский при Верхоянском зимовье – 85 и Тюгесирский при Зашиверске – 24. Таким образом, общая численность тугочеров-тюгесиров достигала 470 человек обоего пола. В конце ХIХ в. весь Тюгесирский род насчитывал 477 человек [Кабузан, Троицкий, 1966, с. 35-36]. Как мы уже отметили, к приходу русских предки современных эвенов занимали горную область Верхоянского хребта, а также побережье Охотского моря между устьями рек Улья и Тауй. Абсолютное большинство эвенов сосредоточивалось между истоками Колымы и берегом Охотского моря. Расселение эвенов по Северо-Востоку сопровождалось поглощением ими части коряков и большинства юкагиров, что сыграло немаловажную роль в увеличении численности эвенов. С середины ХVII в. общее число эвенов увеличилось к 1897 г. с 8.4 до 10.9 тыс. человек, в том числе эвенов-оленеводов – с 3.6 до 10.4 тыс. человек [История и культура эвенов, 1997, с. 24].

В освоении эвенами бассейнов Колымы и Алазеи главенствующую роль сыграли дельяны, а позднее к ним примкнули представители других эвенских родов.

Ясачные ревизии 1762 и 1782 гг. учли в Верхнеколымском остроге три группы плательщиков: эвенов соответственно 163 и 212 человек мужского пола, юкагиров – 64 и 57, якутов – 148 и 157 [Кабузан, Троицкий, 1966, с. 35-36]. Эти цифры свидетельствуют, что во второй половине ХVII в. эвены на Верхней Колыме были самой многочисленной группой ясачного населения и увеличивались в численности. По архивным данным, в начале ХIХ в. среди верхнеколымских и среднеколымских эвенов преобладали дельяны, к которым относятся и три административных Каменно-Ламутских рода. Часть эвенов принадлежала также к Уяганскому и Кункугурскому (Кукугирскому) родам [Архив ЯНЦ СО РАН, ф. 5, оп. 1, д. 34, л. 5, об.]

В начале ХХ в. правобережная часть Верхней и Средней Колымы осваивалась эвенами, юкагирами, коряками и чукчами. В истоках Коркодона С. Обручев, посетивший этот район в 1929 г., обнаружил стойбище тунгусов, «которые бывали на Охотском побережье» [Обручев, 1933, с. 161]. По всей вероятности, это была часть эвенов-оленеводов, которые с началом советизации Охотского побережья ушли в труднодоступные районы правобережья Колымы. Эта группа состояла из представителей 2-го Долганского и 2-го Уяганского родов; первые носили фамилию Хабаровские, вторые – Болдухины. Кроме того, в группу входили представители 2-го Долганского рода (Тарабукины), а также часть ламутизированных юкагиров Тайшиных и Щербаковых из 2-го Омолонского рода. В результате образовалась так называемая березовско-рассохинская группа эвенов, кочевавшая двумя локальными объединениями на границе Якутии и Магаданской области.

Березовская группа эвенов насчитывала в конце 1950-х гг. 30 семей (150 человек), Рассохинская – соответственно 24 и 120. В конце лета обе группы встречались либо на Рассохе, либо на Березовке. Эти эвены были хорошо обеспечены оленями [История и культура эвенов, 1997, c. 27].

По переписи 1897 г. на Индигирке было обнаружено всего 40 хозяйств (280 человек) эвенов, принадлежавших к Эльгетскому улусу Верхоянского округа, который охватывал весь бассейн Индигирки. Индигирские эвены были представителями Жельянского, 1-го, 2-го и Отдельного Кункугурских родов, кочевки которых простирались в основном к западу от Нижней Индигирки. Сравнивая цифры переписи с более поздними сведениями, можно констатировать, что перепись 1897 г. охватила в основном лишь эвенов Нижней Индигирки, тогда как ее верховья не были охвачены переписью.

К началу 1931 г. в бассейне реки Индигирка было образовано 4 административных района Якутской АССР: Оймяконский, Момский, Абыйский и Аллаиховский, на территории которой насчитывалось 1354 «эвенка», которые на самом деле были эвенами.

В низовьях Индигирки, в Аллаиховском районе, в 1931-1932 гг. существовали следующие наслежные Советы: Буягнырский, Береляхский, Юдюгейский, Юкагирский и Устьинский (Русско-Устьинский). Эвены и ассимилированные ими юкагиры входили в Буягнырский (Буяксирский) и Юкагирский наслеги. Всего в районе насчитывалось 533 якута, 437 русских (290 в Русском Устье), 112 юкагиров, 183 эвена и 73 «эвенка». Все эвены в районе были двуязычны. Кроме своего языка знали якутский [История и культура эвенов, 1997, C. 30].

На крайнем западе этнического ареала эвенов русские раньше всего столкнулись с ними на Алдане, где они образовывали так называемую Мемельскую волость. Численность мемелей Б. О. Долгих определял для середины ХVII в. в 40 ясачных плательщиков. Ясачная ревизия 1824-1827 гг. зафиксировала среди алданских эвенов представителей трех родов: Годниканского, Мемельского и Тюгесирского. В середине ХIХ в. алданские эвены и часть ламутизированных эвенов были объединены в административный Ламунхинский род Якутского округа. В 1858-1859 гг. в нем числилось 449 человек, в 1897 – 354, в том числе 236 на территории Якутского округа, а 118 – Верхоянского. Также ламунхинцы Якутского округа обитали в Намском улусе.

В 1926-1927 гг. эвены Намского улуса насчитывали 338 человек. Мемели и годниканы, именовавшиеся Баягантайскими тунгусами, жили восточнее ламунхинцев. В 1897 г. мемели насчитывали 314 человек, годниканы – 38. Известно также, что во второй половине ХIХ в. 54 эвена Мемельского рода переселились на Охотское побережье, 117 человек – в Верхоянский округ.

По материалам Приполярной переписи в Баягантайском улусе Якутского округа существовало три рода эвенов: Мямельский (312), Годниканский (442), Тукулано-Бараинский (258), причем последний представлял собой фактически территориально-административную единицу типа якутского наслега.

В 1931 г. на территории бывшего Баягантайского улуса был образован Томпонский район ЯАССР в составе 258 хозяйств, в котором насчитывалось 1296 жителей, именовавшихся опять же «эвенками».

К северу от Алдана эвены были обнаружены русскими казаками в верховьях Яны. В 1638 г. Посник Иванов докладывал в Якутск, что в верховьях этой реки живут «тунгусы именем ламутки». Это вообще самое первое русское упоминание о ламутах (эвенах).

Вслед за алданскими тугочерами и индигирскими дельянами в низовья Яны начали переселяться и другие эвены – главным образом с Индигирки. В 1793 г. там заплатили ясак представители «ламутского» рода, ранее значившиеся в Зашиверском зимовье. В 1816 г. среди эвенов Усть-Янской части Верхоянского комиссариатства упоминались Каменно-Ламутский, Тюгесиро-Ламутский. Тюгесирский и Каменно-Тюгесирский роды. Как видно, численный прирост эвенов на Нижней Яне шел за счет тюгесиров. [История и культура эвенов, 1997, с. 32].

Таким образом, эвены к приходу русских состояли из трех культурно-хозяйственных групп: кочевников-оленеводов, оседлых рыболовов (пешие тунгусы) и полуоседлых скотоводов на Алдане (дельяны). Две последние группы были прежде оленеводами, но под влиянием якутов и оседлых коряков изменили свою хозяйственную направленность и быт.

Большинство эвенов-оленеводов к приходу русских сосредоточивалось в отрогах Верхоянского хребта. В результате присоединения к России, ясачной политики государства, столкновений с казаками и коряками эвены оленеводы, начиная со второй половины ХVII в. стали продвигаться в малозаселенные районы Северо-Востока и к концу ХIХ в. они освоили почти всю территорию между низовьями Лены на западе и бассейном Анадыря на востоке.

В процессе своего расселения эвены-оленеводы ассимилировали часть оседлых коряков и большинство юкагиров, став там доминирующим элементом. В результате численность эвенов возросла со второй половины ХVII в. до конца ХIХ в. в 3 раза: с 3.6 тыс. до 10.3 тыс. человек.

В течение ХVII – ХIХ вв. большинство мелких родов исчезло, вместе с тем основные крупные роды сохранились, некоторые, наоборот, возросли в численности. Локальные группы таких родов царская администрация превратила в самостоятельные «роды» во главе со старостами. В ряде случаев к таким административным родам были приписаны и прежние самостоятельные, этнонимические группы эвенов.

Во второй половине ХIХ в. область распространения эвенов достигла наибольших размеров. Широкое расселение, возможно, было в какой-то мере связано с массовым переходом к огнестрельному оружию. Это позволяло охотникам-эвенам существовать и в районах, сравнительно бедных зверем. В целом хозяйство эвенов в какой-то мере модернизировалось. Продавая пушнину, они начали приобретать сети из конского волоса и конопли. К ним проникла одежда из тканей, разнообразная утварь. Усилилось общение эвенов с соседями. Юкагиры в низовьях Яны и Индигирки фактически слились с эвенами, восприняв их язык [Этническая история Северо-Востока Сибири, 1966, с.159].

О численности эвенов в середине ХIХ века дают некоторое представление далеко не полные данные Десятой ревизии [Иохельсон, 1895, с. 61-72]:

Таблица 1.

Род	Мужчин	Женщин
Якутский округ
Ламунхинский	218	231
Мямяльский	274	258
Третий Годниканский	47	42
Годниканский	48	41
Всего	587	572
Верхоянский округ
Тюгясирский	.113	105
Жельтанский (Дельянский)	64	63
Первый Кукугирский (Кункугурский)	183	161
Каменно-Ламутский	56	41
Всего	416	370
Усть-Янский улус
Каменно-Юкагирский	201	158
Омолонский (Омолойский)	149	89
Первый Кункугурский (Кункугурский)	120	121
Второй Кункугурский (Кункугурский)	68	49
Буяксирский	19	26
Тюгясирский	27	20
Всего	584	463
Колымский округ
Первый Каменский (Каменный)	91	81
Второй Каменский	75	66
Первый Дельянский	120	107
Первый Дельянский отдельный	26	29
Второй Дельянский	54	44
Второй Дельянский отдельный	37	28
Усганский (Уяганский)	136	111
Всего	539	466
Итого	2126	1871

Как оказывает анализ таблицы, в пределах Якутской области было выявлено всего 3997 эвенов обоего пола. Сюда вошли и члены «юкагирских» родов Усть-Янского улуса Буяксирского, Тюгясирского, Первого и второго Кункугурских, ошибочно отнесенные переписчиками к юкагирам, и юкагирские – Каменно-Юкагирский и Омолойский – всего 1047 человек.

Согласно данным переписи 1897 г. общая численность эвенов составляла 9880 человек, из них в Якутской области проживало всего 3258 человек. Основная часть населения эвенов была сосредоточена в двух административных округах Якутской области: Верхоянском и Колымском.

В 1897 г. в Якутской области были выявлены следующие эвенские (ламутские) роды:

Таблица 2.

Род	Мужчин	Женщин
Якутский округ
Бродячие тунгусы Ламунхинского управления
Додаканский Ламунхинский	30	26
Ламунхинский	29	32
Тюгясирский	45	33
Хоринское племя (Ламутский)	15	20
Всего	119	111
Мямяльский	171	149
Годниканский	18	20
Охотские тунгусы Первого и Второго Горбиканского, Первого Келарского	1	5
Всего	190	174
Верхоянский округ
Жельянский (Дельянский)	58	50
Первый Кункугурский	216	186
Второй Кункугурский	5	3
Кункугурский отдельный	27	32
Ламунхинский	66	52
Мямяльский	73	67
Тюгясирский	216	183
Без указания родов	33	22
Буяксирский	10	7
Каменно-Юкагирский	107	84
Омолойский	95	96
Всего	906	782
Колымский округ
Первый Каменско-Дельянский	100	105
Второй Каменско-Дельянский	70	87
Кункугурский	9	11
Уяганский	133	117
Непоказанные роды	9	37
Первый Каменный (Ханкай)	106	94
Второй Каменный (Ханкай)	32	30
Всего	459	481
Итого	1674	1548

По сравнению с Десятой переписью произошло некоторое уменьшение численности эвенов (ламутов) в пределах Якутской области. Это объясняется уходом части годниканов и мямяльцев в Охотский округ. Также в Верхоянском и Колымском округах ламуты пострадали от эпидемии оспы 1885 г. В пределах Якутской области к концу ХIХ в. числилось свыше 3 тыс. ламутов обоего пола.

Основная масса эвенов находилась в пределах Охотского округа [Патканов, 1906, с. 908-911]:

Таблица 3.

Род	Мужчин	Женщин
Первый Уяганский	119	130
Четвертый Уяганский	53	44
Пятый Уяганский	35	33
Седьмой Уяганский	40	38
Девятый Уяганский	27	23
Десятый Уяганский	92	87
Уяганский отдельный	33	33
Первый Долганский	168	177
Второй Долганский	183	205
Третий Долганский	135	130
Четвертый Долганский	29	24
Пятый Долганский	21	36
Шестой Долганский	49	63
Первый Годниканский	21	24
Второй Годниканский	37	33
Первый Годниканский отдельный	17	16
Третий Годниканский отдельный	45	37
Пятый Годниканский отдельный	77	61
Второй (Годниканский (Оймяконский) Якутской области	44	48
Первый Горбинский (Горбиканский)	25	25
Второй Горбинский	112	88
Первый Келлярский (Келарский)	47	52
Третий Келлярский	34	16
Четвертый Келлярский	109	92
Дельянский	85	99
Дельянский отдельный	99	107
Кокоюрский (Кункугурский) Верхоянского округа Якутской области	28	22
Мямяльский	30	24
Оседлые арманьские	53	40
Оседлые ольские	42	45
Оседлые среди якутов	3	4
Всего	1893	1856

Судя по данным таблицы, охотская группа эвенов со времени Десятой переписи увеличилась всего на 191 человека. Однако, если исключить выходцев из Якутской области (кункугурцы, мымяльцы, дельянцы), то их численность окажется на том же уровне, в котором была в середине ХIХ в.

Общая численность эвенов по переписи 1897 г. была 9880 человек. По сравнению с Десятой ревизией она возросла на 2325 человек. Широкое расселение эвенов (ламутов) привело к обособлению локальных групп, а также к тесному сближению, а частично и к слиянию некоторых периферийных групп эвенов с соседями. Как пишет У.Г. Попова, в начале ХХ в. из-за отсутствия многих, даже самых элементарных данных об эвенах, ввиду полной неизученности их исторической этнографии дореволюционные списки их «родового» состава были единственным источником получения некоторых сведений.

Однако архивные материалы того времени не могли охватить все разнообразие жизни, родовых и территориальных названий и самоназваний, быта, социальных отношений «восточных тунгусов». К тому же местная русская администрация, пользуясь услугами зачастую неграмотных переводчиков, не всегда точно фиксировала их родовые самоназвания. Эти и объясняется крайний разнобой в записях названий социальных объединений и территориальных групп [Попова, 1981, с. 38].

Социально-экономическое развитие в Якутской области в конце ХIХ в. характеризовалось дальнейшим проникновением товарно-денежных отношений и становлением элементов товарно-рыночных отношений. В этих условиях усилился процесс индивидуализации производства, возникает имущественное неравенство. В социальной сфере обозначился распад родовых отношений, в результате чего большие патриархальные семьи распадались на малые.

Распад родовых отношений, наблюдаемый у эвенов со времени вхождения Сибири в состав Российского государства, не был односторонним процессом складывания соседских общин взамен родовых. Наряду с распадом родовых отношений происходило их частичное воспроизводство, чему способствовали условия кочевого быта и разобщенности, а также политика царского правительства, консервировавшего родовую структуру народов Сибири.

Как мы уже отмечали, официально дореволюционный «род» выступал как административно-податная единица, неофициально каждый из них по своей внутренней структуре напоминал древнюю фратрию. И «роды», преобразовавшись с течением времени в локальные соседские группы с различными местными территориальными названиями, сохраняли ту же структуру – внутреннее деление на экзогамные родовые подразделения. Видимо, при перечислении эвенов по разным причинам из одного административного «рода» в другой, было важнее экзогамное происхождение перечисляемых, чем их принадлежность к какому-либо административному «роду». Пережитки архаического дуального деления соблюдались и в отдельных стойбищных кочевых общинах, которые представляли собою производственные коллективы отдельных семей по 6-8 хозяйств, 25 и больше человек обоего пола с детьми. Они относились, как правило, к двум, очень редко – к трем экзогамным родам по происхождению [Долгих, 1960, c. 134].

Стойбищные соседские кочевые общины эвенов представляли собой не просто производственные коллективы, которые в зависимости от типов хозяйства эвенов создавались для совместного выпаса оленей и рыбной ловли; при их формировании имели также немаловажное значение традиционные нормы и обычаи, сохранившиеся от дуально-фратриальных отношений эпохи родового строя.

Фрагментом той далекой эпохи являлись также традиционные, характерные для общественной жизни эвенов, массовые съезды локально-территориальных групп в определенное место. Обычно собирались ранней весной, во время открытия ярмарки-съезда, официально утвержденным русской дореволюционной администрацией.

Кроме этих ярмарок-съездов, у эвенов, как пишет У. Г. Попова, существовали неофициальные отдельные сборы территориальных группировок и локальных групп, связанные с древними родовыми традициями. Исстари традиционные съезды эвенов являлись сборами взаимобрачующихся экзогамных родов из разных локальных групп (из дореволюционных «родов»), на которых обсуждались разные внутренне-хозяйственные «мужские» дела, осуществлялись взаимный обмен, брачные сговоры, устраивались молодежные развлечения, спортивные состязания, танцы и т. д. [Попова, 1981, с. 136].

В дореволюционный период основу хозяйства эвенов Якутии традиционно продолжали составлять оленеводство, охота, рыболовство. Оленеводство обусловило формирование особого, кочевого уклада жизни, самобытной культуры, а также оказывало огромное влияние на родовую организацию кочевников, регламентировало их взаимоотношения.
Ведение хозяйства в соответствии с природными ритмами позволило сформировать саморегулирующуюся систему хозяйствования, которая была максимально адаптирована к окружающей природной среде [Таксами, Левченко, Славинский, с. 38].

Природно-климатические условия территорий расселения существенно влияли не только на тип хозяйствования, культуру, но и на уклад жизни. Материалы исследования родоплеменного состава коренных народов Севера свидетельствуют о том, что эвены расселялись небольшими семейно-родовыми группами. Группа, связанная родственными узами, занимала обширные земли, богатство которых обеспечивало их жизнедеятельность. Данные территории могли обеспечить лишь ограниченное количество людей, не нарушая природного равновесия и способности систем к самовосстановлению. Такая система расселения возникла в ходе естественной эволюции как результат исторического опыта коренного населения [Там же, С.38].

При этом необходимо иметь в виду, что и члены такой группы не кочевали вместе в течение всего года. На время зимнего пушного промысла они разбивались на семьи и на группы, состоявшие из двух-трех семей, в целях рационального использования пастбищ и промысловых угодий, с учетом сохранения их экологического равновесия. То есть соблюдался главный принцип «разумной достаточности» [Там же, с.38], позволивший эвенам выживать на протяжении сотен и тысяч лет. Это являлось характерной чертой социальной организации тунгусов ХVII - ХIХ вв. Таким образом, на основе всего вышесказанного можно отметить, что на рубеже ХIХ - ХХ в. эвенское общество характеризуется весьма противоречивыми чертами. С одной стороны, в нем еще были сильны устои патриархального рода, с другой – эвенское население жило уже территориально-соседскими общинами, в которых наряду с традициями взаимопомощи существовали отношения зависимости и подчинения.

к.и.н. Алексеева С.А.

Род как единица общественной структуры

Вопросы общественного строя, эволюции архаичных общественных институтов народов Севера привлекали к себе внимание многих исследователей. Изучение общественного строя народов Севера началось еще в ХVII в. и было вызвано потребностями русской администрации и фискальными целями. Среди материалов этого периода особую ценность представляют ясачные книги, содержащие сведения о расселении, передвижениях различных родовых групп, а также списки плательщиков ясака (по родам или зимовьям).

Ценные сведения о родовой структуре и семейно-брачных взаимоотношениях коренного населения Севера ХVIII – XIX в. содержатся в исповедных росписях, метрических книгах и других церковных документах. Значительные материалы для характеристики общественных отношений у народов Севера содержатся в сообщениях русских и иностранных путешественников по Сибири и сводных исторических и этнографических работах ХVIII в. Ценные материалы о расселении отдельных этнографических групп Севера, об их родовом составе и некоторых сторонах социальной жизни содержат работы участников ряда научных экспедиций, организованных в целях исследования Сибири Российской академией наук.

Со второй половины ХIХ в. возрастает интерес к общественному строю народов Севера. В трудах ученых, представителей русской администрации, а также путешественников по Сибири и Дальнему Востоку конца ХIХ – начала ХХ в. проблема социальных отношений народов Севера занимает видное место, появляются специальные исследования, посвященные отдельным сторонам общественных отношений у этих народов.

Исследованием родового и племенного состава народов Сибири в конце ХIХ в. занимался С.К.Патканов, обработавший материалы Всероссийской переписи 1897 года [Патканов, 1906]. На основании этих данных ему удалось установить родовой состав в рамках административных родов почти всех этнических групп коренного населения Сибири.

В условиях Севера, в силу относительной географической изолированности, при низкой плотности населения, при отсутствии какого-либо общественного разделения труда, кроме разделения по полу и возрасту, общественные связи сводились главным образом к родственным связям, которые играли решающую роль. Анализ имеющихся материалов об общественных отношениях эвенов позволяет пролить свет на характер социального строя далеких предков эвенов, конкретизировать представления о природе патриархального рода.

Общественный быт народов Севера представляет уникальное явление этнографии и может рассматриваться как ценнейший источник для решения общих проблем первобытной истории. Так, материнская родовая община в конкретном ее проявлении ни у одного из народов Сибири ко времени прихода русских уже не сохранилась, однако ее существование в прошлом выявляется по целому ряду пережитков, особенно рельефно выступающих, судя по этнографическим материалам, у юкагиров, нганасан, энцев и некоторых других народов. К числу таких явлений следует отнести пережитки матрилокального брака, преобладание в пантеоне этих народов женских божеств, ряд особенностей семейно-брачных отношений и т.д. [Общественный строй у народов Северной Сибири, 1970, с. 14].

Народы тунгусской группы – эвены и эвенки дают наиболее характерный пример существования патриархальных отношений. Однако не у всех народов Севера патриархальный род имел типичные формы. Различия в уровне развития общественного строя малочисленных народов, населявших таежную и тундровую зону Северной Азии, были обусловлены рядом причин. Наряду с уровнем развития производительных сил играли важную роль возникшие в древности контакты с более развитыми цивилизациями Центральной и Восточной Азии. Также определенную роль играли и сложные этнические процессы, в ходе которых смешивались народы с весьма различным уровнем развития общественных отношений, что не могло не сказаться на характере социальных институтов этнических групп.

Освоение русскими Севера способствовало дальнейшему развитию производительных сил у народов Севера, что в свою очередь обусловило рост производительности труда в отраслях традиционного промыслового хозяйства и изменения в общественной жизни. Усиление хозяйственной самостоятельности отдельных семей, развитие частной собственности ускорили процесс замены кровно-родственнных отношений соседско-территориальными.

У большинства малочисленных народов Севера родовую общину сменила соседская община с господством индивидуального хозяйства отдельных семей.
Ко времени прихода русских в Сибирь у большинства народов существовал патрилокальный брак. Явления матрилокальности проявлялись особенно ярко у юкагиров, отчасти у нивхов и эскимосов. У юкагиров, так же как и у самодийских народов, обязанности по отношению к представителям материнского рода носили более категорический характер, чем в отношении отцовского. В частности, в случае необходимости, выделение пищи – мяса лося, дикого оленя и рыбы представителям рода матери было более обязательным, чем представителям рода отца [Общественный строй у народов Северной Сибири, 1970, с. 78].

Большинство этнических общностей Севера находилось на стадии патриархально-родовых отношений. Патриархальный род на Севере, несмотря на разнообразие местных локальных условий и этнических традиций, обладает рядом общих основных признаков. Он представлял экзогамную патрилатеральную группу родственников, которые верили в свое общее происхождение, имели общее название и были связаны обычно рядом прав, обязанностей и традиций. Поздние роды этого типа, образовавшиеся уже после прихода русских в Сибирь, можно вслед за М.О.Косвеном назвать патронимиями [Косвен, 1925].

Особенностью патриархально-родового общества народов Севера было то, что оно развивалось в условиях сохранения ранних охотничье-рыболовецких форм хозяйствования, в условиях низкой техники этих промыслов и в суровых естественно-географических условиях.

Еще в ХVII в. русские отметили у тунгусов в Сибири около 360 отцовских родов. Обычной величиной тунгусского рода было несколько десятков ясачных плательщиков, т.е. трудоспособных мужчин, т.е. общая численность рода не превышала нескольких сот человек. Понятие рода тэгэ ассоциировалось у тунгусов с понятием об едином происхождении и общем огне-очаге (того). А.Ф.Миддендорф отмечал особое отношение у тунгусов к огню, зажженному в чуме: «тунгус никому не даст огня из своего чума…» [Миддендорф, 1878, с. 707]. Органической особенностью тунгусского рода были кровная месть и взаимопомощь. За оскорбление, увечье или смерть сородича мстил весь род пострадавшего.

Ярим выражением традиции взаимопомощи служит знаменитый тунгусский обычай – нимат, согласно которому охотник добытого зверя отдавал добычу вместе со шкурой в распоряжение жителей стойбища. На отцовско-родовой характер обычая нимат указывает сообщение К.М.Расцветаева о том, что женщины у эвенов Мямяльского рода не получают доли от убитого зверя, хотя, с другой стороны, тот же автор утверждал, что мясо делится между всеми «урасами» (чумами) стойбища [Расцветаев, 1933].

Локальная кочевая группа являлась экономической ячейкой тунгусского рода. Охотники группы коллективно добывали крупных зверей. Нимат также распространялся в основном на членов кочевой группы. Подобные кочевые подразделения И.И.Майнов считал особой организацией, представляющей, по его мнению «основную единицу тунгусского мира». Он отмечал ее сравнительную независимость, в частности самостоятельное управление, осуществляющееся старшиной, избранным из числа членов такой группы [Майнов, 1889, с. 236].

В целом тунгусский род представлял собой организацию, объединявшую лиц, связанных общностью происхождения. Основными функциями рода была защита сородичей от нападения извне и регулирование брачных отношений. Основной социальной единицей тунгусского общества являлась небольшая локальная группа сородичей, осуществлявших совместное кочевание.

Ко времени включения северо-востока Сибири в состав русского государства эвены имели следующие общественные институты: патронимию, большую патриархальную и малую семьи. Основной социальной ячейкой эвенского общества являлся отцовский род. Роды представляли собой коллективы кровных родственников, связанных общностью происхождения, коллективы эти имели характерные родовые названия и отличались устойчивым составом.

к.и.н. Алексеева С.А.